笨小笨Попугай (Explicit)歌词由Ноггано演唱，出自专辑《Палец на отсечение (Explicit)》，下面是《Попугай (Explicit)》完整版歌词！
Попугай (Explicit)歌词完整版
Где-то на окраине Москвы в старой хрущаге,
Там, где страшно и не стоит ждать пощады,
Там, где печаль и этот мир на хую вращали,
Там, где не стоит залётным светить своими щщами,
На пятом этаже жил простой парнишка Сеня.
Жил от воскресенья к воскресенью.
Жил он не один, жил с ним попугайчик.
Крупный попугайчик – попугайчик-бугайчик.
В холке где-то сантиметров тридцать.
Зеленая, цветная такая, нарядная птица.
И имя у попугая было Пафнутий…
Так вот, ближе к сути…
Сеня пришел домой, перед глазами – открытая клетка.
На балкон открыта дверка… Где ж ты, детка?
Сеня тщетно ищет Пафи,
Расклеил по району где-то двести фотографий.
Но базар не о Сене, сказ про птицу.
Пафнутий быстро определился.
Россия-матушка, суровый климат, но был май.
А Пафнутий был совсем не промах попугай.
Час лёту с ветки на ветку,
Пасёт попка поляну, тут нужна разведка.
Запалил попка свалку, оттуда хуйнёй фонило.
Но попка не стал ныть, как терпила.
На свалке – суета, пернатые дербанят объедки.
Памфил, манерно расправив крылья, слетел с ветки.
Че поймали тишину, але, пернатые?
Кто у вас тут, ну типа папа, за главного?
Птицы, прихуев, молчали, топтались с лапки на лапку.
Это чё за гусь? Непонятка!
Тут старый чёрный ворон прокряхтел негромко с хрипотцой:
Меня зовут Вова, зовусь Мусорным отцом.
А ты чё, цветной, клювом водишь?
Коготками нашу землю топчешь, сдохнуть хочешь?
Птицы начали сжимать кольцо.
Подлетела сорока Яжмать и её пять птенцов.
Попка понял – обстановка накалилась.
Ау, Володя, выдуй воздух, вы бы лучше осадились.
Я ж без злобы, так сказать, по свободе я залетный.
Меня сюда продали из Амазонки.
Первое время жил у братвы в Орехово-Зуево.
Потом меня проиграли в картишки Гие Беззубому.
Он меня подарил карманникам из Питера.
Они меня на Невском для отвода показывали зрителям.
Я у Дёмы три годика прожил, как один день.
Ребята они ровные, так что с темок и мне был грев.
Потом их приняли к себе, меня забрал следак.
Короче, поселил меня он в кабинете у себя.
Что ж, ребятки, сели и я, как все, сел.
Пил водичку из крана, пока мент строчил досье.
Да, два года – это не на лагерь ходка.
Но кабинет мента – не рай, а тут хорошая погодка.
Я в клетке, а стажер-растяпа плохо закрыл клеточку.
И я – опачки – из форточки на веточку.
Ворон слушал внимательно, щуря чёрный глаз:
Так это ж ты был в Питере, а как у нас?
Не торопись, родной, слухай дальше…
Добирался своим ходом я по России-матушке.
А у себя на родине, там, в Амазонской пойме,
Жили жирно, пили сыто, ели вдоволь мы.
Чё уж тут таить, мы там стояли круто.
Под контролем зёрна, овощи и фрукты.
Там за меня знали все, все были в курсе.
И мы держали всё под контролем, так сказать, коготок на пульсе.
Вот такой вот диафильм «Тёплые тропики»…
Ну а вы тут как живёте, ходите, чем печки топите?
Воробьи и голуби смотрели завороженно.
Володя Ворон спросил: А ты случаем не зараженный?
А то у прошлом годе к нам залетел один,
Завез с собою иностранный птичий грипп.
Знаешь, тут померло немало хороших птах.
А то мы тебя быстро пустим на потроха.
Памфил вспылил: Да ты чё, опомнись, черный!
Не сморкаюсь, не кашляю, здравие в добром.
Володя молвил: Ладно оставайся пока что с нами,
я тут самый главный – Чёрный папа.
Все темы и терки только через меня.
Так что не мути воду, чтобы фарт не разменять.
Памфил освоился достаточно быстро,
Сколотил свой коллектив авантюристов:
Синица – бикса, голубь – связист,
Воробей – щипач и дрозд – старый аферист.
Дела у них попёрли в гору,
Мутили делишки, ровно уделяли ворону.
Требили мусорные баки за макдональдсом.
Была стрела с залётными поцами, их покоцали.
Бригада у Памфилия серьезно окрепла,
Подтянулись два дятла из Жулебино.
Подтянулись из центра голуби-мутанты.
Мол, заебало без понта гадить на куранты.
Счетоводом поставили старого Кенара,
Его птицы уважали и свято верили.
Он легко пятизначные числа обрабатывал в уме.
Свалка – это школа жизни, такой вот, блять, ЕГЭ.
За лето у Пафи набралось нехуёво добра.
Эта новость дошла до старого чёрного ворона.
Вову задушила зависть, чёрная, как перья.
Говорит, нет у меня к попке доверия.
Сидит, рамсит, пыхтит, толкует с птицами:
Интересно, братва, сколько там от нас крысится?
Вызвал ворон попугая на рамс.
Говорит: Хуёвый тут у нас кладётся пасьянс.
Есть у меня подозрение, шо ты крысишь общее.
Раньше уделял, попка, намного больше ты.
Ворон разошелся, пылит, катит на попку:
Шо же ты, животное, решил всё хавать в одну топку?
Я ж тебя удавлю, как цыплёночка.
Почувствовали птицы – близится концовочка.
Собралась публика, ебать, так эпично рамсить.
Попугай или ворон? Птичий UFC.
Пафнутий, погодя, набрал воздуха, пихнул в обратку:
Слышь ты, черножопая куропатка!
Слышь ты, курносый, я те клюв вырву!
Я ж тебя живого общипаю и к петухам выкину.
Я ж тебя на вертеле буду жарить, как цесарку.
Я ж тебя, хуйлуша, заземлю на вечную посадку.
Ворон ринулся в атаку первым.
Завопили птахи, полетели перья.
Дрозд принимал ставки, разделились мнения.
Одни за ворона, остальные в попугая верили.
У ворона удар лютый. Клюв – молот.
Но попугай не лыком шит, в ответку долбит.
Да и ворон уже не молод, хули, годы…
У попугая упало забрало, нет назад ходу.
Синица голубю шепчет: Что ж теперь будет?
Всё пропало, кто теперь за нас врага клюнет?
Голубь приобнял синицу крылышком:
Вот оно как, матушка, видишь как…
Схватка закончилась поздней ночью.
Попугай перебит-переломан, ворон порван в клочья.
К утру от ран зажмурились оба.
А на свалке той жизнь пошла дальше своим ходом…
